Когда Альберт Эйнштейн спросил Зигмунда Фрейда, существует ли какой-нибудь способ уберечь человечество от угрозы войны, психоаналитик ответил, что пытаться управлять агрессивными наклонностями человека бесполезно и конфликты между людьми редко разрешаются без насилия. Шел 1932 год…

Автор: Анна Шерер

клинический психолог, психотерапевт, психодинамический коуч, член Международного общества нейропсихоанализа (NPSA)

Агрессия необходима для выживания

В нейробиологии принято выделять несколько видов и несколько уровней интенсивности такой базовой эмоции, как агрессия. В первую очередь, она бывает холодной и горячей. Холодная направлена на добывание ресурсов, она является основой мотивации, задает вектор деятельности и целеполагания.

Горячая агрессия – это энергия, направленная на преодоление препятствия, которое мешает удовлетворению потребности. Этот вид имеет несколько уровней: легкое раздражение, злость и ярость. Агрессия направляется на объект, стоящий между человеком и его желанием. Для ребенка, например, таким объектом может стать мама, не проявляющая достаточно заботы и эмпатии.

Чем выше уровень фрустрации, тем сильнее и интенсивнее чувство. Цель данного механизма — устранение того, кто стоит на пути, и получение желаемого. Чем больше фрустрации в жизни ребенка, тем меньше базового доверия к миру. Объектов, которые необходимо устранить на пути получения желаемого, все больше. Мир становится источником угрозы, боли и страдания, а жизнь подчинена борьбе за выживание, которая пронизывает бытие человека, определяет его способ взаимодействия с другими людьми.

Корень зла и бутоны нарцисса

Одним из самых ярких проявлений агрессии, безусловно, является национализм – продукт деятельности людей, объединенных в конгломераты и находящихся под влиянием групповой динамики. Какова природа национализма? Психоаналитики считают, что групповой национализм – это калька со злокачественного нарциссизма отдельно взятого человека, то есть с его патологической формы.

С рождения младенец является самым эгоцентричным существом на планете. В силу особенностей развития он не способен до определенного возраста встать на позицию другого человека, понять другого, сочувствовать ему.

Только получив необходимый для полноценного развития уровень заботы и любви, удовлетворив свои потребности и осознав свою ценность, ребенок способен проявлять заботу о других. В этот момент ребенок расстается со своим нарциссизмом — теперь он способен взаимодействовать с другими, проявлять эмпатию и альтруизм.

Этого может и не произойти, если ребенок вырос в страхе, постоянно сталкиваясь с угрозами своей жизни и эмоциональными лишениями. Если ценность ребенка была пустым звуком, а его личность соткана из беспомощности, ярости, зависти и стыда, на месте здоровой самооценки формируется ее злокачественный заместитель.

Беспомощность и уязвимость подменяются грандиозностью, собственным величием и превосходством над другими. Социальные связи подменяются мнимой независимостью и демонстративной свободой. Потребность в любви замещается бесчеловечной жестокостью и насилием. Вместо взаимодействия – доминирование или подчинение. Образ благополучия должен быть стерт с лица земли как непереносимое напоминание о том, чего перверт оказался лишен. Таковы механизмы развития злокачественного нарциссизма, цель которых – компенсировать, скрыть от окружающих свое ущербное естество.

Аналогичные процессы происходят на уровне социальных групп, целых народов и государств. Здоровая групповая идентичность включает все те же компоненты, что идентичность здорового человека. Здоровое общество способно к развитию, защите своих интересов и партнерскому взаимодействию с другими группами.

Патологическая групповая динамика развивает деструктивные способы защиты, как и в ситуации злокачественного нарциссизма, только теперь на уровне группы, организации или государства.

В ЧЕМ СМЫСЛ ДЕГУМАНИЗАЦИИ?

Убедить себя в том, что твой враг – не человек. Как говорит Антонио Дамасио, «мы не думающие роботы, которые умеют чувствовать, мы чувствующие роботы, которые умеют думать». Люди общались друг с другом с помощью эмоций еще до того, как появилась речь (младенцы делают так до сих пор). В основе эмоционального взаимодействия лежит эмпатия, которая помещает людей в одну эмоциональную плоскость.

Благодаря зеркальным нейронам, глядя на другого человека, мы переживаем те же чувства, что и он: боль, страдание, радость и удовольствие. Может ли психически здоровый человек в такой ситуации причинять боль другому человеку? Это довольно проблематично, ведь человек ощущает боль другого человека как свою. Вывод напрашивается сам собой: нужно убедить себя, что твой враг – демон или чудовище.

Толерантность и козлы отпущения

Национализм и ультралиберализм – это две стороны одной медали. Политика толерантности приводит к запрету на выражение собственного мнения, своего отношения к происходящему. Даже если ты не разделяешь мнение, принятое в обществе или ему навязанное, ты вынужден молчать, другими словами – подавлять свое истинное отношение к происходящему, свои чувства и эмоции.

Эмоции – это лишь внешнее отражение того, что происходит в нашем мозге и в организме в целом. Если вы злитесь, то в мозге происходит целый каскад нейробиологических процессов, которые запускают механизмы возбуждения. В ответ на возбуждение происходит активация базовых поведенческих программ: бей, беги, замри. Когда действие совершено, запускаются процессы торможения, мы переживаем облегчение и удовольствие.

Когда продемонстрировать то, что ты на самом деле чувствуешь, невозможно, люди вынуждены подавлять свои эмоциональные ответы. Но проблема в том, что подавление не останавливает нейробиологические реакции. Нейромедиаторы, которые стимулируют возбуждение, – субстанция P, дофамин, норадреналин – продолжают свою работу. Это приводит к повышению уровня кортизола (гормона стресса) и росту тревоги. Агрессия накапливается и ищет легитимные способы ее выражения.

Теперь представьте, что в один прекрасный момент пресловутое общественное мнение, которое раньше подвергало обструкции любое альтернативное мнение, вдруг стало поощрять выражение негативных эмоций в отношении определенной группы люди. Появляется легитимный способ утилизации агрессии и ярости в отношении этой группы. В групповой динамике это явление получило название «козел отпущения». В разные времена такими козлами были представители разных народов.

Отменить нельзя фрустрировать

Отмена — это такое магическое действие, которое позволяет нам поддерживать иллюзию в отношении себя. Дело в том, что любое желание ведет к выбросу дофамина, гормона удовольствия. Далее следует активация нейронных связей, цель которых — обеспечить удовлетворение потребности. Получая искомое, человек переживает удовольствие, происходит выброс окситоцина и эндорфинов, а также тормозящих нейромодуляторов. Нейронные связи угасают.

Но в ситуации неразрешенного эдипова комплекса, то есть непринятия социальных табу, угасания нейронных связей не происходит. Не сумев получить запретный плод, человек раз за разом переживает приступы ярости. Это нормально, потому что ярость существует как энергия для преодоления фрустрации. Поддерживаемые норадреналином, сформированные нейронные связи остаются активными всю жизнь.

Оставаясь за пределами нашего сознания, программа работает на протяжении всей жизни и требует своего завершения. Это приводит к тому, что человек, сам того не осознавая, раз за разом попадает в ситуацию, до боли напоминающую те обстоятельства, при которых эта программа была сформирована. Меняются люди, условия, но программа работает как часы.

Уже во взрослой жизни, сталкиваясь с ограничением своих возможностей, по ранее сформированной программе человек впадает в ярость и направляет ее на фрустрирующий его объект. То есть на того, кто является репрезентацией образа родителя. Таким образом, культура отмены — это символический ритуал расправы над фигурой родителя, которая была невозможна в детстве.